В.В.Летуновский (Москва)
Данные тезисы представляют собой результат осмысления наиболее известных европейских версий экзистенциального анализа: экзистенциональный психоанализ Жана Поля Сартра, Dasein-анализ Людвига Бинсвангера и Медарда Босса и «экзистенциальный анализ с точки зрения духовной экзистенции» Виктора Франкла. Кроме того, в ходе исследования рассматривались подходы к данной проблематике Карла Ясперса, а также малоизвестного немецкого экзистенциального психолога Калфрида Дюркхайма. Анализ методологии, заложенной в основу этих походов, сравнивался с методологическими и философскими позициями таких видных мыслителей как Габриэль Марсель, Мартин Хайдеггер, Эдмунд Гуссерль, Пауль Тиллих, Мераб Константинович Мамардашвили, Сергей Леонидович Рубинштейн и др.
Проведенное исследование позволило выделить несколько направлений в понимании экзистенциального анализа. Попытка осмыслить сущность человеческой экзистенции разводит исследователей, прежде всего, на две противоположных позиции: онтоцентричную и антропопоцентричную. Примером антропоцентричной позиции могут служить работы Сартра, онтоцентричной: Медарда Босса, Франкла и Дюркхайма. О позициях Бинсвангера и Ясперса можно говорить как о промежуточных. Онтоцентричное направление также неоднородно, и в нем выделяется еще одна оппозиция: с одной стороны М.Босс, с другой – Дюркхайм и Франкл. У Франкла и Дюркхайма в отличие от Босса более ярко выражено присутствие ценностного аспекта.
Антропоценричная позиция (Сартр, Камю) приводит к абсолютной безосновности человеческого существования. Человеку незачем и не к чему трансцендировать, жизнь становится абсурдом, а абсурд нередко заканчивается суицидом. (Камю, 1990). Поэтому, с точки зрения психологической практики, онтоцентричное направление рассматривается как более перспективное. Для этого подхода характерно априорное постулирование трансцендентной по отношению к индивиду инстанции постоянно вопрошающей к нему и призывающей к ответу (Босс, Франкл, Дюркхайм). Меняется сам принцип понимания истинности исследуемых явлений. На смену понятия истины как достоверности предположения, приходит понятие истины - согласования. Методологическое обоснование истины - согласования мы находим в работах Л.С. Выготского (Выготский, 1998), А.А. Пузырея (Пузырей, 1986; 1990; 1997), Мартина Хайдеггера (Хайдеггер, 1991; 1993 (I), (II)), Габриэля Марселя (Марсель,1995) М.К. Мамардашвили (Мамардашвили 2000).
В результате переноса акцента в понимании истины как достоверности предмета представления на истину-согласование мы больше не можем рассматривать человека как объект воздействия. В этом смысле не может быть речи манипулировании человеком (т.е. организации, управлении, программировании, формировании и т.д.) На смену манипулятивной психотехнике приходит майевтика как опыт совместного приближения к истине. (Пузырей,1997).
Кроме того, сам переход от традиционного субъект-обектного членения сознания, и соответствующей ему эго-психологии позволяет рассматривать человеческую экзистенцию в ее неразрывной связи с миром (Бибихин,1995, с.60; Мамардашвили, 2000, с.157). Открываются новые воодушевляющие перспективы в исследовании пространсвенности, темпоральности и телесности человека. (Рубинштейн 1976; Арсеньев, 1993; Boss, 1958; 1963). При этом впервые появляется возможность избежать неизбежной при субъект-объектной дихотомии редукции человеческого существования либо к натурализму, либо к идеализму (Лэйнг, 1995; Тиллих, 1995).
В экзистенциальном анализе Виктора Франкла определенную трудность вызывает понятие духовной экзистенции, поскольку по Франклу экзистенция заключается, а конкретных актах и как таковая не может быть объективирована, а духовность – есть также не объективируемая вещь в себе (Франкл, 2000 (I)). В этом случае очень трудно понять, что же такое «точка зрения духовной экзистенции», с которой собственно и проводиться его экзистенциальный анализ. Чтобы приблизиться к более ясному пониманию «духовной экзистенции» В.Франкла, мы воспользовались методом конкретного приближения (Марсель, 1995), который заключается, в избегании прямых дефиниций и замене субстанционально вопрошания «Что?» на предикативное «Как?»
На этом пути нам удалось выяснить, что экзистенциальная точка зрения, будь то у Босса или Дюркхайма, Франкла или Сартра, предполагает наличие трагического несоответствия между тем, что человек есть и тем, чем он должен быть, чтобы быть самим собой во всей полноте своего существа. Духовная ориентация привела нас к понятию ценности, которая рассматривается не в аксиологическом, а в онтологическом аспекте. (Мамардашвили, 2000; Марсель, 1995; Лосский, 2000). Ценность как таковая привела нас в мир культуры, где мы встретились с произведениями как носителями ценностей. (Гартман,1995).
Анализ инструментальной возможности произведений как «органов рождения» новых духовных состояний (Выготский, 1998, Пузырей, 1997; Мамардашвили, 2000), наконец, привел нас к пониманию того субстрата, который может явиться пространством встречи человека с трансценденой необъективируемой духовностью, топосом открытия новых смыслов.
Подведем итоги. Проведенное исследование позволяет говорить о перспективности экзистенциального анализа как метода только в целостном процессе психотерапии. При этом онтоцентричные подходы, построенные по принципу «истина-согласование» нам видятся более перспективными, чем антропоцентричные, поскольку последние не предоставляют терапевту никакой основы, в опоре, на которую терапевт может выстроить процесс терапии.
Сравнение вариантов экзистенциального анализа Франкла и Бинсвангера явно свидетельствует в пользу первого. Известно, что Людвиг Бинсвангер, в конце концов, отказался от своего проекта анализа априорных структур как малопродуктивного, чего никак нельзя отнести к логотерапии Виктора Франкла (тот же вывод можно отнести и к близкой к логотерапии экзистенциально-инициальной психотерапии Калфрида Дюркхайма).
Анализ с точки зрения духовной экзистенции Франкла имеет явное преимущество перед анализом экзистенциональных априорных структур, поскольку, во-первых, позволяет построить процесс диагностики и терапии в единой структуре, а во-вторых, предоставляет терапевту – возможность методически обоснованного использования в терапии произведений искусства (в смысле Мамардашвили) как «органов рождения» нового духовного опыта, несущего пациенту исцеление как возвращение к подлинной целостной экзистенции, целостному с миром способу существования.
Что же касается варианта экзистенциального анализа и в целом терапии Медарда Босса, его методология требует более тщательного исследования, которое затрудняет сложный концептуальный аппарат, как самого Босса, так и его учителя Хайдеггера,. Если приложение «новой онтологии» Хайдеггера к психологии восприятия дало блестящие результаты (Экологическая теория восприятия Дж. Гибсона), мы вправе ожидать перспективных результатов и в исследовании личности, и в психологической практике.
Особое внимание следует уделить феноменологическому анализу как основанию экзистенциального анализа. В этом смысле чрезвычайно полезными могут оказаться помимо работ Гуссерля разработки феноменологических методов исследования клинических случаев Карла Ясперса, а также на работы Ван Каама. При описании целостной связной структуры человеческого существования нам не возможно обойтись без априорных структур как таковых и значит рано забывать «экзистенциальное априори» Бинсвангера и близкое к нему «фундаментальное знание» Ясперса.
Экзистенциальный анализ открывает перспективу нового целостного подхода к человеку, сулящего впереди воодушевляющие открытия. В русле практической работы психолога экзистенциальный анализ необходимо рассматривать в неразрывным единстве всего терапевтического процесса, наиболее предпочтительным из возможных ориентиров в котором, на наш взгляд, является точка зрения духовной экзистенции.